Владимир Григорьян Обрывок газеты подгоняемый порывами ветра,забирался всё выше и выше и напоминал сорвавшегося бумажного змея, устремившегося в неизведанную даль… В конце семидесятых Антон впервые уехал далеко от дома. Второкурсники геологоразведочного факультета проходили учебную практику в высокогорье. Ежедневные маршруты по пересечённой местности с увесистым рюкзаком за плечами, сбор образцов
— «Глаза, как звёзды», — это хорошо? По-моему, какая-то пошлятина! — Напиши: «родные глаза». — Это у мамы родные глаза. — Да причем тут вообще глаза? Напиши: «Ты мне нравишься!» — Ага! А потом кто-то напишет «я тебя люблю» и это будет лучше. — Напиши: я хочу тебя.
Наверное у каждого из нас бывают такие моменты когда хочется плакать от радости и с удивлением чувствовать, что соленые капли бегают по твоей улыбке. Это неописуемое ощущение абсолютного покоя и абсолютной правильности происходящего, дает силы жить. Все мы пусты и всем нам хочется убежать от этой пустоты, поэтому мы заворачиваем
Он пришел к ней с цветами, ей было плохо. Все мечты рухнули, Виктор никогда не посмотрит на нее в таком виде. Так думала она, лежа в палате. Алексей приходил в палату по вторникам. С ним она забывала о своем падении, о том, что больше никогда не сможет нормально ходить. Время
По городу ходила девочка в красной маске, и всех доставала таким цветом. Маму тоже доставала, но мама понимала, что масочка от масочки не падает далеко.И вот понадобилось отнести бабушке пирожки. И много чего еще. Чтобы бабушка была как все люди. Испекла мама пирожки, испекла кулебяку бабушке на ужин, и бульона
Данная тема любезно была предоставлена хозяйкой страницы Резная Свирель Натальей Захарцевой. Менял города, хозяек квартирных, считал поезда чем-то вроде пунктира От города N до города «зироу», от Вильнюса до метро, от Леннона сидя до Ленина стоя. Проехал пол-лета. Остался без моря. Ходил по перронам, искал Меламори, нашёл в волосах перо.
Благодарим проект «Лабиринты» за предоставленный материал Другие вещи проекта: тут «Я сижу за столом в своей студии в Голливуде, пытаюсь писать это предисловие. Периодически смотрю в окно: на кусты роз, столь обожаемые моей женой Барбарой, на невысокие стройные итальянские кипарисы, на изумрудную зелень холмов. На лужайке играют друг с другом
Больше нет меня в мире живых, умирающих, мертвых, Я — забытое слово на вырванной желтой странице Эпилога. Мои имена перечеркнуты, стерты, И пустое пятно мне заменит улыбки и лица. Я смотрю на тебя с бесконечно-молочной дороги, Я теперь здесь живу — на границе соседних галактик, Молодой Козерог с Водолеем задумчиво-строгим
Жить во время войны, оказалось, не так уж и страшно. Правда грустно, и звезды на небе совсем не видны, И детей очень мало. Все стали серьезней и старше. Остальное совсем не менялось во время войны. И не меньше людей в магазинах, кафе, ресторанах, И не больше людей ставят свечи в
Не отвечай на просьбы, не впускай незнакомца в дом, Не принимай даров, не выходи за огнями в ночь, Не подходи к тому, кто за текучей стоит водой, Не подавай руки, не верь, что кто-то придёт помочь. Не говори о том, чего тебе не дано понять, Не улыбайся тем, кто шёл